3 Дек 2015

Ирина Шухаева. Поэты тютчевской плеяды.

Ирина Шухаева. Поэты тютчевской плеяды.

Статья по одноименной авторской программе из цикла Ирины Шухаевой “Актуальность поэтического и прозаического наследия Ф.И. Тютчева

- Здравствуйте, уважаемые зрители. Мы с вами продолжаем говорить о жизни, творчестве и литературном наследии Фёдора Ивановича Тютчева. Естественно, любой поэт, художник, мыслитель, чья деятельность осталась в сокровищах человеческой мысли, для того, чтобы мы с вами могли снова к этому обратиться, никогда не бывает одним- единственным, даже если он представитель какого-то яркого периода общественной жизни. Это всегда часть жизни литературной, часть жизни общественной, светской, особенно, в тот период, о котором мы говорим.

 Надо сказать, что как раз ХІХ век для России был очень богатым. От восхода русской литературы до такого резкого расцвета и развития, когда исследователи литературы, будучи при этом замечательными поэтами и писателями, в середине и ближе к концу ХІХ века начали говорить о том, что дальше, наверное, будет только увядание и повторение.  Тем не менее, история нашей страны, развитие общественной мысли, красота, сила, мужество и самобытность русского духа, отражающиеся в творчестве любого представителя нашей словесности, литературы  или философской мысли, не даёт никому остановиться, уснуть на лаврах. И даже если сегодня кажется, что всё кончилось, то мы с вами точно ошибаемся, и со временем обязательно кто–то выйдет на первый план, как, спустя больше чем 150 лет, из всего окружения того поэтического периода в России, а первое место вышел Фёдор Иванович Тютчев. 

Долгие годы он был в тени своего современника Александра Сергеевича Пушкина, почему-то их сравнивали, несмотря на то, что Тютчев был также современником и Лермонтова. В современной истории литературы есть тенденция выделять две величайших плеяды поэтов, которые жили и работали в первой половине ХІХ века. Речь идёт о знаменитой Пушкинской плеяде – это Жуковский, это, конечно, сам Пушкин, Антон Дельвиг, Евгений Баратынский, герой войны Денис Давыдов – люди, которые работали на удивительном подъёме, их сильный расцвет был до декабристского восстания. Потом, как вы знаете, правительство опомнилось, и начались более жёсткие меры. Говорят о том, что распалась и сама плеяда.

Все наши поэты получили блестящее образование.  Образования, к сожалению, русского на тот момент ещё не было: знакомились с переводами, с признанной классикой мировой поэзии и философской мысли. Только складывались на тот момент и литературоведение, и критика. Большое количество подражателей появилось у каждого представителя Пушкинской плеяды, в том числе и у самого Пушкина. И это привело к тому, что интерес к поэзии начал резко-резко падать, тем более что и Пушкин, и Лермонтов писали совершенно бесподобную прозу. Начинал писать Гоголь,  кроме французских романов, переводами которых зачитывались и которые обсуждали, вдруг стали появляться свои, и это стало безумно интересно: и обсуждать, и разбирать романы казалось тогда легче, чем стихи. Это конечно спорный вопрос, но интерес к поэзии падает. Пушкин перестаёт в «Современнике» печатать свои стихи.

Те Тютчевские  24 стихотворения, присланные из Германии, которые в 1836 году вышли в Пушкинском «Современнике», тоже не находят никакого отклика. А это те стихотворения, которые сейчас признаны шедеврами не только русской, а мировой, просто всемирной поэзии. И вот интересно говорил Белинский:

«Как медленно и нерешительно шёл, или лучше сказать, хромал Карамзинский период, так быстро и скоро шёл период Пушкинский. Пушкинский период был самым цветущим временем нашей словесности…»  ( В. Г. Белинский Литературные мечтания) 

Разбирая тенденции новой поэзии, а именно, тех поэтов, которые объединились в «Общество любомудров» под руководством Семёна Егоровича Раича (мы с вами знаем, что это был домашний учитель, наставник и друг Ф. И. Тютчева), и, размышляя над тем, к чему приведёт их стремление — насытить поэзию непременно мыслью, он говорил, что любая цель вредит поэзии и назначив себе такую высокую цель, надо обладать и великими средствами, чтобы её достойно выполнить. В этом он абсолютно прав. Из-за этого многие произведения обнаруживают более усилия ума, чем излияния горячего вдохновения. Всё это теперь не больше как воспоминания о каком-то весёлом и давно минувшем времени. Роман всё убил, всё поглотил, а повесть, пришедшая вместе с ним, изгладила и следы и всего этого.

И интересно, то, что как-то очень рано ушли из жизни те, кто могли бы идейно вдохновить направление любомудров —  философия, мысль, поэзия как работа, а не просто, как красота, описывающая там путешествия или любовные страдания. То есть такое вот стремление сделать отечественную поэзию серьёзной, конечно было правильным и конечно, должно было принести свои плоды, потому что Тютчев в этом обществе был с самого начала. И все поэты-любомудры старались его всегда поддерживать, читали все его произведения, помогали его печатать и привлечь к нему внимание, но, действительно, период говорил о том, что есть определённый серьёзный спад интереса к отечественной поэзии.

Тютчевская плеяда – это конечно сам Тютчев, это, безусловно, Фёдор Глинка, это Бенедиктов, Степан Шевырёв и Алексей Хомяков. И это далеко не все, просто с их краткими биографиями и некоторыми стихотворениями мы сейчас познакомимся, просто для того, чтобы было видно насколько важно, чтобы мысль не давила над стихом и стих не становился утомительным. Потому что Шевырёв Степан Петрович, цепляя Пушкина с его кажущейся лёгкостью, написал ему стихотворение, состоящее из 154 строчек. Вы знаете, мыслей там больше чем достаточно, но читать его практически невозможно. Опять же, в отличие от любых стихотворений Тютчева, которые не длинные, ясные, лаконичные, понятные, пронзительные и отмеченные, конечно, несравненным божественным даром.

Что же положили в основу любомудры  и почему так они считали важным насытить поэзию мысли? Потому что пришло время развивать отечественную философию, и надо сказать, что практически все из них считали поэтическое свое творчество второстепенным.

«Философия и применение оной ко всем эпохам наук и искусств – заслуживающих особенное наше внимание  предметы, тем более, необходимые для России, потому что она ещё нуждается в твёрдом основании изящных наук и найдёт ещё основание, сей залог своей самобытности и, следственно, своей нравственной свободы в литературе, в философии».  (Д. Веневитинов)

Извечный вопрос влияния Европы на Россию, и какой же у России путь — свой или поражаемый, и к чему это может привести, точно так же в литературе. Поэты общества любомудров озадачились тем, что отечественная нравственность должна развиваться именно под влиянием философии.

 Ф.И. Тютчев, занимающий среди них такое лидирующее положение, о его поэзии сейчас наступает время немного обобщить. Вадим Кожанов в своей работе говорит, что в основе лирики Тютчева лежат стихи и мысли, и мы должны помнить, что это не черта индивидуального своеобразия поэта. Лирика Тютчева являет собой с этой точки зрения характерное, закономерное порождение целой поэтической эпохи. Лирический герой этой поэзии должен быть, прежде всего, мыслителем. Не путешественником, не любовником, не созерцателем, а именно мыслителем – человеком, работающим духовно. Этот человеческий образ, образ мыслителя, обладает настолько всепроникающей мощной энергией, что идеи, выраженные в том или ином стихотворении, предстают не как самостоятельное содержание, а только как своего рода духовные жесты этого образа мыслителя. И образ этот, открытотсоотнесён со всей беспредельностью природой и историей. Вот это у Тютчева действительно очень ярко. Помните?

«По высям творенья, как бог, я шагал,

и мир подо мною недвижный сиял».

«Связан, соединен от века

Союзом кровного родства

Разумный гений человека

С творящей силой естества.

Скажи заветное он слово —

И миром новым естество

Всегда откликнуться готово

На голос родственный его».

И сейчас скажу вам несколько слов о некоторых поэтах  и приведу фрагменты в стихотворениях, просто для того, чтобы почувствовать, насколько они все говорили, думали и старались писать об одном и том же и насколько чуть-чуть выше всех был Ф. И. Тютчев. А вы видите его тётку, Глинка, правда Фёдор не Иванович, а Николаевич, но принадлежит он, как о нём говорили, к малому числу наших поэтов исключительно благодаря своей неповторимости, своей обычности и своему собственному пути. Именно за это его очень любил и ценил Тютчев, читал его всегда с большим удовольствием, потому что тот умудрялся никому не подражать и писать совершенно самобытные стихи.

В 1885–1886 г.г. и в 1812 году Фёдор Глинка состоял адъютантом при генерале Милорадовиче, после чего он вступил в Масонскую ложу, потом поддерживал все союзы декабристов, и от сибирской ссылки его спасло только то, что за него заступился лично Милорадович. Он был сослан в Олонецкую губернию, оттуда вернулся, продолжал жить в Москве и в Петербурге, что было практически нонсенсом для людей, которые попали, как сочувствующие декабристам – такие первые серьёзные политические заключённые в стране. Он ходил на гражданскую службу, он очень увлекался археологией, был всесторонне развитым человеком и писал очень свои обычные стихи.

«Как стебель скошенной травы

Без рук, без ног, без головы,

Лежу я часто распростертый,

В каком-то дивном забытье,

И онемело все во мне.

Но мне легко; как будто стертый

С лица земли, я, полумертвый, 

Двойною жизнию живу

Покинув томную главу —

Жилье источенное ею,—

Тревожной мыслию моею,—

Бежит — (я вижу наяву) —

Бежит вся мысль моя к подгрудью,

Встречаясь с жизнью сердца там,

И, не внимая многолюдью,

Ни внешним бурным суетам,—

Я весь в себе, весь сам с собою…

Тут, мнится, грудь моя дугою

Всхолмилась, светлого полна,

И, просветленная, она

Какой-то радостью благою,

Не жгучим, сладостным огнем,

Живет каким-то бытием,

Которого не знает внешний

И суетливый человек!»

Это фрагмент из стихотворения «Иная жизнь». Есть ещё у него очень забавное стихотворение, пророческое абсолютно, сейчас увидите, оно называется «Две дороги»:

«Тоскуя — полосою длинной,

В туманной утренней росе,

Вверяет эху сон пустынный

Осиротелое шоссе…

А там вдали мелькает струнка,

Из-за лесов струится дым:

То горделивая чугунка

С своим пожаром подвижным.

Шоссе поет про рок свой слезный,

“Что ж это сделал человек?!

Он весь поехал по железной,

А мне грозит железный век!..

Давно ль красавицей дорогой

Считалась общей я молвой?

И вот теперь сижу убогой

И обездоленной вдовой.

Где-где по мне проходит пеший;

А там и свищет и рычит

Заклепанный в засаде леший

И без коней — обоз бежит…”

Но рок дойдет и до чугунки:

Смельчак взовьется выше гор

И на две брошенные струнки

С презреньем бросит гордый взор.

И станет человек воздушный

(Плывя в воздушной полосе)

Смеяться и чугунке душной,

И каменистому шоссе.

Так помиритесь же, дороги, -

Одна судьба обеих ждет.

А люди? — люди станут боги,

Или их громом пришибёт.»

Такое забавное стихотворение, можно сказать, предсказал, что люди перестанут ездить на поездах и начнут летать. Дальше обращаю ваше внимание, на то, что двойственность слова, мысли, раздвоение человеческой природы — ещё то, о чём писал Блез Паскаль — о непознаваемости, о бесконечности, о невозможности постичь соединения духа и тела, уход от суеты, что происходит у человека в душе. Небо, море, звёзды, грозы, слова бездна и мысль, наверное, просто можно сбиться со счету, если попробовать посчитать сколько раз они их все употребляют, но получается по-разному. Вот ещё тоже буквально несколько строчек:

 «Но в сердце есть отломок зеркала:

В нем видим мы,

Что порча страшно исковеркала

У всех умы!

Замкнули речи все столетия

В своих шкафах;

А нам остались междометия:

“Увы!” да “Ах!»

 И это тоже Федор Глинка. Несколько слов я вам скажу об Алексее Степановиче Хомякове. Это такой наш ответ эпохе возрождения. Этот человек был одновременно филологом, историком, богословом, философом, занимался политической экономией, был поэтом, журналистом, техником, изобретателем, медиком, архитектором, живописцем, спортсменом, охотником, миссионером, который вёл дебаты с раскольниками, и при всём  при этом, он ещё был рачительным помещиком. Своим стихам, также, как и Тютчев, придавал весьма второстепенное значение. Больше известен как основоположник течения славянофилов и послушайте, какие он писал стихи:

 «В час полночный близ потока

Ты взгляни на небеса:

Совершаются далеко

В горнем мире чудеса.

Ночи вечные лампады,

Невидимы в блеске дня,

Стройно ходят там громады

Негасимого огня.

Но впивайся в них очами –

И увидишь, что вдали

За ближайшими звездами

Тьмами звезды в ночь ушли.

Вновь вглядись — и тьмы за тьмами

Утомят твой робкий взгляд:

Все звездами, все огнями

Бездны синие горят.

В час полночного молчанья,

Отогнав обманы снов,

Ты вглядись душой в писанья

Галилейских рыбаков, -

И в объеме книги тесной

Развернется пред тобой

Бесконечный свод небесный

С лучезарною красой.

Узришь — звезды мысли водят

Тайный хор свой вкруг земли.

Вновь вглядись — другие всходят;

Вновь вглядись — и там вдали

Звезды мысли, тьмы за тьмами,

Всходят, всходят без числа, -

И зажжется их огнями

Сердца дремлющая мгла». 

 

«Сумрак вечерний тихо взошёл,

Месяц двурогий звезды повёл

В лазурном просторе,

Время покоя, любви, тишины,

Воздух и небо сиянья полны,

Смолкло роптанье разгульной волны,

Сравнялося море. 

Сердцу отрадно, берег далёк;

Как очарован, спит мой челнок,

Упали ветрила.

Небо, как море, лежит надо мной;

Море, как небо, блестит синевой;

В бездне небесной и бездне морской

Всё те же светила.

О, что бы в душу вошла тишина!

О, что бы реже смущалась она

Земными мечтами!

Лучше, чем в лоне лазурных морей,

Полное тайны и полно лучей,

Вечное небо гляделось бы в ней

Со всеми звездами». 

 Всё то же самое – небо, море, звёзды, состояние человека, но чуть более долго, чуть более тяжеловесно, о, тем не менее, было направление мысли, которое конечно отразилось в поэзии Тютчева, потому что многие из любомудров часто приезжали за границу. Они встречались и там, проводили свои встречи, беседы, обсуждения. Тютчев всегда при этом присутствовал и верно то, что он ни один был такой. Это было направление, просто Тютчев стал более ярким его представителем, наверное, чуть-чуть более талантливым, я бы сказала просто, — совсем гениальным.

 «Заря! Тебе подобны мы -

Смешенье пламени и хлада,

Смешение небес и ада,

Слияние лучей и тьмы»

Это тоже Хомяков и это тоже парадоксальное соединение в природе странных явлений, тоже — самое, что происходит и в душе человека.

И несколько слов о Степане Петровиче Шевырёве. Он долго был идеологом и вдохновителем работы «Общества любомудров». Его первые стихотворения очень высоко оценили и Пушкин, и Жуковский, но случилась с ним такая небольшая остановка в развитии. Он был очень консервативен, никак не мог смириться с тем, что убеждения иногда не то, чтобы нужно менять, но как-то можно быть и гибче, и мягче. Начиная с такого всеобщего одобрения, потом был немного осмеянный. Его же ученики писали про него очень, к сожалению, злые эпиграммы и уже в конце жизни его творчество было немного забыто. Получил он блестящее домашнее образование, служил в Московском архиве Коллегии Министерства иностранных дел. Был очень близок с Гоголем, много помогал ему, читал корректуру его сочинений, налаживал связи с книготорговцами, но вот есть какой-то оттенок нелепости в его жизни. Тоже писал, как я уже говорила с грозами и с всякими природными явлениями:

«Гром грянул! Внемлешь ли глаголу

Природы гневной — сын земли?

Се! духи и горе и долу

Её вещанья разнесли!

Она язык свой отрешает,

Громами тесный полнит слух

И человека вопрошает:

Не спит ли в нём бессмертный дух?»

Этот вопрос – непрестанной духовной работы в человеке, он любомудров всех очень волновал. И это правильно. Ещё одно стихотворение, оно очень долгое, поэтому я вам его всё читать не буду, хотя хотела немного «помучить» и показать, насколько отличался Тютчев от своих единомышленников именно в творчестве:

«Мне Бог послал чудесный сон:

Преобразилася природа,

Гляжу – с заката и с восхода,

В единый миг на небосклон

Два солнца всходят лучезарных

В порфирах огненно-янтарных —

И над воскреснувшей землей

Чета светил по небокругу

Течет во сретенье друг другу.

Всё дышит жизнию двойной:

Два солнца отражают воды,

Два сердца бьют в груди природы —

И кровь ключом двойным течет

По жилам Божия творенья,

И мир удвоенный живет —

В едином миге два мгновенья». 

И дальше очень, очень длинное стихотворение о том, что всё-таки они, два светила, вступили между собой в конфликт, и началась гроза, буря, стихия — вообще полный кошмар. Конечно, плохо пересказывать стихотворение, но заканчивается оно строчками, что слава Богу, что я проснулся, но в душе каждого из нас такое может происходить. Очень интересные тоже стихи, достаточно своеобычные и вот яркий пример тому, как говорил Белинский, — произведения, в которых видна работа мысли, но нет дыхания поэзии, нет дыхания таланта – это не стихотворение, написанное в порыве вдохновения, естественно под воздействием каких-то мыслей, а это немного такая вымученная поэзия и, к сожалению, во многих стихах у поэтов любомудров встречается.

И в завершении успеваю вам несколько слов сказать о Владимире Григорьевиче Бенедиктове. Он воспитывался в Олонецкой гимназии в Петрозаводске, затем долго служил, участвовал в походе против польских повстанцев, потом оставил военную службу, поступил в Министерство финансов и до конца своей службы занимал должность члена правления государственного банка. Был членом корреспондентом Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук. Его стихотворение называется «Сон»:

«И жизнью, и собой, и миром недоволен,

Я весь расс​троен был, я был душевно болен,

Я умереть хотел — и, в думы был углублен,

Забы​лся, изнемог — и погр​узился в сон.

И снилось мне тогда, что, отре​шась от тела

И тяжести земной, душа моя летела

С полу​созн​анием иного бытия,

Без форм, без личного исче​знув​шего “я”,

И в бездне всех миров, — от мира и до мира –

Теря​лась вечн​ости в безд​онной глубине».

И другое, просто чтобы показать, насколько всё равно при этом они все старались быть разными. Стихотворение называется «Вулкан»:

«Нахмуренным челом простерся он высоко

Пятою он земли утробу придавил; 

Курится и молчит, надменный, одинокой, 

Мысль огнеметную он в сердце затаил… 

Созрела — он вздохнул, и вздох его глубокой

Потряс кору земли и небо помрачил, 

И камни, прах и дым разбросаны широко, 

И лавы бурный ток окрестность обкатил. 

Он — гений естества! И след опустошенья, 

Который он простер, жизнь ярче осветит.

Смирись — ты не постиг природы назначенья! 

Так в человечестве бич — гений зашумит – 

Толпа его клянет средь дикого смятенья, 

А он, свирепствуя, — земле благотворит».

Лишний раз показывает, что недосягаемость мира лучше всего в своих стихотворениях высказал Федор Иванович Тютчев. На этом наша с вами сегодняшняя программа закончена. Всего доброго, до свидания.